Вместе с тем экономическая история знает еще по крайней мере два беспрецедентных аналогичных случая, несомненно, меньшего масштаба, но тем не менее заслуживающих внимания и изучения. Первый — возник на основе сочетания целою ряда внутренних факторов в аргентинской экономике. В 1870 г. эта страна занимала 11-е место в мире по уровню национального дохода па душу населения, опережая Германию, а ныне Аргентина не входит даже в первые 50 стран по этому показателю.
Исследуя этот феномен, У. Ростоу исходил из того, что решающим на определенной стадии развития экономики является уровень технологии, а не доход на душу населения. Отсюда он пришел к выводу, что в течение длительного времени (до 1914 г.) в Аргентине формировались условия для рывка. Такое логическое построение конструкции позволило Ростоу сделать вывод, что «эта страна вошла в стадию рывка во время Первой мировой войны и... в середине 1930-х годов действительно начался длительный рывок, который в целом к настоящему времени (1960 г.) можно считать успешным»1.
Однако пример Аргентины, который наряду с другими приводит Ростоу, убедительно опровергает разработанную им концепцию стадий роста; не говоря уже о том, что его выводы, сделанные на основе данных по Аргентине, которыми он располагал при написании книги, были неверны. В тот период, в середине XIX в., Аргентина имела отрицательные показатели экономического роста при низком объеме внутренних инвестиций (8,3%), из-за чего страна находилась ниже инвестиционного порога, требующегося для стадии рывка по Ростоу. Совершенно прав М. Тодаро, утверждая, что «Аргентина, как и многие другие страны Латинской Америки и Африки... подтвердила феномен обратимости экономического прогресса и возможности прекращения, казаюсь бы, устойчивого роста»2. Это — важное обобщение, ломающее стереотипы якобы необратимости однажды достигнутого уровня прогресса.
В последующие десятилетия (после 1970-х гг.) Аргентина, вопреки идее Ростоу, не «накапливала силы для рывка», а демонстрировала «затухающий рост». Этот исторический феномен важен в данном случае с точки зрения того, что он дает возможность применить некоторые модели и статистические методы, позволяющие осуществить структурный анализ распределения дохода как в условиях динамичного роста, так и на длительной стадии его «затухания», тем более что наличие статистических данных обеспечивает осуществление такого рода расчетов3.
Применение к длительному периоду экономического роста Аргентины методик Льюиса, Кузнеца, Лоренца и Джини с позиций выявления связей и взаимосвязей между различными социальными стратами населения и величиной их доходов позволило более достоверно идентифицировать внутренние факторы торможения экономического роста. К ним можно отнести следующие:
- Динамичный рост в передовых по меркам того времени промышленных отраслях Аргентины, характерный для нее со второй половины XIX в., не сопровождался ростом занятости в производстве. Результаты такого развития распределялись среди ограниченной социальной страты населения страны и не вызвали повышения доходов и сбережений у значительной части населения; соответственно, накопления не трансформировались в долговременный фактор, подпитывающий рост.
- Значительно позже, уже во второй половине XX в., этот путь развития (модель развития) стал свойствен некоторым другим странам Латинской Америки и Африки; исследованиями этих вопросов занимались Лоренц, Филдс и другие ученые4.
- Исследования, проведенные целым рядом других ученых, подтвердили вывод относительно того, что не существует жесткой связи между ростом ВВП и распределением дохода. Они опровергли распространенное заблуждение относительно того, что рост ВВП связан с равномерным (и, соответственно, широким) использованием результатов этого роста всеми слоями общества. Эти выводы совпадают и с выводами исследований, проведенных в рамках Всемирного банка, в которых говорится «о частом совпадении более высоких темпов роста с меньшей степенью неравенства»5. Но в данном случае для нас важны принципиальная возможность такого несовпадения и отсутствие связи между ростом экономики и доходами основных групп населения.
Ключевыми результатами применения указанных (и иных) моделей и методик роста, в частности в аргентинском случае, являются показатели, характеризующие деструктивные процессы стратификации общества на стадиях затухающего роста. Это следующие показатели:
- стадии высоких темпов роста сопряжены, как правило, не только с более или менее равномерным распределением непрерывно растущего дохода в обществе, но и с уменьшением разрыва между наиболее и наименее обеспеченными слоями общества. В Аргентине этот разрыв в 1870—1914 гг. составлял 1:3, а к 1955 г. увеличился до 1:5;
- стадия высоких темпов роста, как правило, вызывает расширение среднего слоя в социальных стратах и в еще больших размерах — численности предпринимательской страты, занимающей нишу между крупным и мелким предпринимательством (не путать с дефиницией «средний класс»);
- в условиях высоких темпов роста в наиболее благоприятном положении оказываются такие крупные экономические агенты (компании, банки), которые находятся на острие роста, являются его наиболее динамичной силой (передовые отрасли, компании — носители современных технологий и т.д.). В этой среде подспудно вызревают наиболее сильные конфликты по поводу распределения результатов благ экономического роста: их не устраивает равномерное распределение указанных результатов этих благ, поэтому они добиваются изменения «правил игры». Таким образом, в целом высокие темпы роста не всегда и не во всех странах оказывают прямое влияние на сокращение бедности;
- в случае форсирования экономического роста за счет гипертрофированного роста экспортоориентированных отраслей национальной экономики, что стало правилом для многих развивающихся стран в 1970—1990-е гг., углубляется стратификационный разрыв в их обществах, при этом усиливается существующая социально-политическая напряженность.
«Аргентинский феномен» в России
В 1990-е гг. «аргентинский феномен» повторился в России с наибольшей убедительностью. Регресс и затухающий рост стали реальностью, и нет оснований полагать, что страна может в скором времени выйти за пределы этого порочного развития. Если же иметь в виду, что центральным моментом экономической политики выступает экспортная ориентация сырьевых отраслей (нефть, газ, цветные металлы, древесина), можно утверждать, что Россия останется в тисках «аргентинской модели» долгие десятилетия с соответствующими последствиями (распространение бедности и нищеты, разрыв между узкой богатеющей компрадорской стратой предпринимателей (спекулянтов), с одной стороны, и огромным большинством населения — с другой)6.
С учетом колоссального притока нефтедолларов в страну в 2001—2005 гг. предполагалось, что (при рациональном их использовании) ситуация изменится. Для этого необходимы были фундаментальные структурные сдвиги в экономике, качественное улучшение системы распределения доходов. Пока что сдвиги в этих двух факторах незначительны, а попытки приватизировать социальные отрасли (здравоохранение, образование, жилищно-коммунальное хозяйство), предварительно многократно повысив тарифы и цены с целью приблизить их к коммерческому сектору, вызывают сильнейшую напряженность общества.
Рост бедности в условиях глобализации
Сторонники глобальной либерализации в 1990-е гг. почти заставили поверить весь мир в то, что бедность и нищета могут быть преодолены только в том случае, если все страны станут на путь проведения так называемых либеральных реформ, содержательная сторона которых сводится к следующим мероприятиям: «сплошная приватизация», открытие национальных экономик, прекращение поддержки государством секторов национальной экономики, полная свобода торговли. При этом считалось, что такого рода реформы соответствуют требованиям глобализации, а последняя несет благо для всех стран, если не препятствовать ее процессам. Некоторые итоги развития в прошлом десятилетии, когда фактически почти весь мир проводил именно такую политику, подвел Генеральный секретарь ЮНКТАД Р. Рикуперо на сессии этой организации в 2003 г. В частности, он заявил, что глобализация не оправдала надежды на экономический рост, увеличение занятости, повышение заработной платы и благосостояния, о которых заявляют сторонники свободной торговли и свободных финансовых потоков. В условиях медленного и беспорядочного роста всемирной экономики преимуществами глобализации смогли воспользоваться далеко не все государства и не все регионы в пределах отдельных стран. Неравенство между богатыми и бедными увеличилось. Увеличился также и масштаб нищеты во многих развивающихся странах. Средние показатели ВВП на душу населения в развитых странах в 17 раз превышали показатели развивающихся стран в начале 1990-х гг., а в 2000 г. это соотношение составило 20:1. Вот они результаты проведенных реформ в 1990-х гг. — приватизации, либерализации, ухода государства от решения социальных проблем.
Ярким примером несоответствия между планами по либерализации и действительностью является ситуация в Мексике, где в течение ряда лет начиная с 1994 г. проводились реформы в области торговли. В течение первых 10 лет с момента заключения Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) увеличение количества рабочих мест в Мексике было незначительным, почти 30% рабочих мест в сборочных цехах, которые были созданы в 1990-х гг., были потеряны. Реальная заработная плата для большинства рабочих снизилась, а неравенство усугубилось. По данным организации «Фонд международного мира Карнеги», неблагоприятная ситуация, сложившаяся в сельском хозяйстве Мексики, продемонстрировала, что «бедное сельское население наиболее пострадало от политики НАФТА». «Развития торговли недостаточно для обеспечения устойчивого развития», — заявил Генеральный секретарь ЮНКТАД Рикуперо.
Общий вывод ЮНКТАД заключается в том, что стратегии для устойчивого развития должны быть пересмотрены как на международном, так и на национальном уровне. На международном уровне внешние неблагоприятные факторы, являющиеся результатом деятельности международных финансовых и торговых систем, как, например, нестабильность потоков частного капитала и товарных цен, приводят к экономическим кризисам в развивающихся странах. Эти кризисы, в свою очередь, приводят к экономической неустойчивости, препятствуют экономическому росту и усугубляют нищету. Непосильные долги развивающихся стран чреваты опасностями для международной финансовой системы, в связи с чем эта проблема должна быть незамедлительно решена. На национальном уровне результаты либеральных экономических реформ 1990-х гг. носили неоднородный характер: экономический рост был вялым, а приватизация, либерализация и привлечение прямых иностранных инвестиций привели к концентрации в сфере промышленности, в то время как другие сектора экономики находились в состоянии депрессии, ухудшая общую социально-экономическую ситуацию в десятках стран мира.
Общий вывод: идея универсальной политики в области развития была отвергнута в пользу политики разнообразия при разработке национальных стратегий развития. Это значит, что государство играет главную роль в процессе создания условий и политики, способствующих привлечению частных инвестиций и экономическому росту, в регулировании важнейших проблем внутренней социально-экономической жизни.
Примечания
1. Ростоу У. Стадии экономического роста. М., 1961.
2. Тодаро М. Экономическое развитие. С. 124.
3. Г. Филдс показал варианты использования кривой Лоренца в сценариях дуального развития, описанных Льюисом. (Fields G.S. Poverty. Inequality and Development. Cambridge, University Press, 1980. P. 46—56; Who benefits from economic development? A reexamination of Brazilian growth in the 1960s // American Economic Review. № 67. September 1977. P 186.)
4. См.: The Effect on Income Distribution of Development, the Growth Rate and Economic Strategy //Journal of Development Economics. 1086. № 23. P. 55—65.
5. Worldbank. World Development Report, 1991. N.Y., Oxford University Press, 1991 (fig. 7.2).
6. См.: Хасбулатов Р.И. Мировая экономика. Теория, принципы, политика. Т. 1. С. 340.