Теория вопроса
Напомним, что неравномерность развития отдельных стран и континентальных регионов (групп стран) — одно из главных свойств мировой экономики со времени ее возникновения. Периоды непрерывного динамичного роста неизбежно уступают место спадам, кризисам и депрессиям. В экономической науке понимание неравномерности развития пришло после почти вековых эмпирических исследований, когда была вскрыта цикличность движения экономики. Вопрос во все последующие времена заключался не в том, будет ли спад или подъем, — это, повторим, стало очевидным; вопрос заключался в выявлении продолжительности подъема или спада экономики. На этот вопрос экономическая наука ответа не нашла. Но найдены достаточно эффективные способы (методы) воздействия на цикл как на фазе подъема, так и в периоды начинающегося спада или низшей точки кризиса. Разные экономические школы содержат различные инструментарии воздействия на цикл, о чем речь шла в гл. 3. Почти все эти и множество новых подходов были применены в развитых странах, когда с конца 2000 г. основные развитые страны оказались охваченными сильнейшей депрессией.
В предшествующее десятилетие циклическое развитие любой национальной и мировой экономики в целом органическое их свойство. Преодолевая в период спада и кризиса накопившиеся ранее, на стадии экономического подъема, противоречия через эффективную правительственную политику, государства тем самым обеспечивают новый рост и новый подъем экономики. Поэтому очень важно знать, что любое позитивное развитие имеет свою собственную логику — стадию подъема, развития (движения по горизонтали на верхнем уровне подъема, скольжение вниз, по наклонной, и, наконец, спад). Эффективность административной и экономической политики проверяется прежде всего экспериментально в периоды трудностей, спадов, кризисов (в точке спада, который может оказаться длительным, если внешнее воздействие (правительственная политика) будет неадекватным, иррациональным).
Вот что писал в 1999 г., вспоминая «эпоху Рейгана», соратник бывшего президента Д. Уилер: «...к 1980 году Америка была в стагнации после Вьетнама, Уотергейта и Джимми Картера. Мы проигрывали холодную войну. Советы за предыдущее десятилетие добавили еще 14 стран к своей империи и уже замахивались на Мексику через Кастро и сандинистов (советское посольство в Мехико было самым большим в мире), а мы не могли ничем помочь нашим заложникам в Иране. В умонастроении американцев господствовали пессимизм и упадок. Стагфляция, закрытие заводов на индустриальном Севере США, учетные ставки в 21%, безработица в 11%. Картер, предшественник Рейгана на посту президента США, жаловался на «недомогание» Америки, не понимая, что подавленные и отчаявшиеся американцы избрали такую бесцветную личность, как он сам, именно вследствие этого недомогания, вследствие краха своих представлений о самих себе. Рональд Рейган изменил все это. Он вернул американцам их гордость и уверенность в своей стране. Он сократил инфляцию при помощи кейнсианской экономической теории (выделено мною. — Р.Х.) и дал начало самому длительному экономическому росту в истории США. Начавшийся в 1982 году «бум Рейгана» продолжается уже 17 лет с единственным восьмимесячным перерывом, вызванным взлетом цен на нефть после вторжения Ирака в Кувейт в августе 1990 года»1.
Это мнение одного из наиболее близких советников президента Рейгана представляется весьма важным в связи с тем, что со времени пребывания Рейгана у власти и до сегодняшнего дня по поводу экономической политики, проводимой этим президентом, существуют явные искажения — и сознательные, и в силу очевидных заблуждений. В частности, советская экономическая мысль того периода делала ударение на понятии «рейганомика» (как и на термине «тэтчеризм»), не особенно утруждая себя анализом концептуальных положений политики. В свою очередь, американская теоретическая мысль всемерно пыталась обосновать идею о либерально-монетарной природе рейгановской политики, отвергая его кейнсианскую сущность. На эту ошибочность суждений обеих сторон и указал спустя 17 лет Уилер, прямо назвав экономическую политику Рейгана кейнсианской политикой.
В действительности же при Рейгане в США был осуществлен синтез кейнсианства с либерально-монетарными идеями — ни о каком «чистом монетаризме» в ту пору речь вообще не могла идти, поскольку явно преобладали кейнсианские методы регулирования.
Аналитики, изучая теоретические подходы, использованные Рейганом и его правительством для преодоления глубокого кризиса американской экономики, избрали путь облегченного анализа, в частности полностью сосредоточились на термине «рейганомика», сравнивая его с «тэтчеризмом», что было глубоко ошибочным подходом. Это отступление вводится нами специально с целью показать, что утверждения относительно «универсального значения либеральных идей» отчасти годятся лишь в условиях динамичного роста экономики. Но как только наступает кризис в капиталистической экономике развитых стран, немедленно пускается в ход весь арсенал кейнсианской и посткейнсианской экономической политики и ее обширный регулирующий арсенал методов и средств (т.е. усиливается прямое и косвенное государственное регулирующее воздействие (на макро- и микроуровнях) в целях оживления экономической динамики).
Начало 1990-х гг. для ведущих капиталистических стран было неблагоприятным: после многих лет стабильного роста в последние годы 1980-х они снова оказались у кризисной черты. Резкий спад производства произошел в США, большинстве стран ЕС, за исключением Франции. Депрессия продолжалась весь 1991 год и первую половину 1992 г. Но и во второй половине 1992 г., и в первые месяцы 1993 г. неустойчивый рост прерывался новыми падениями в ряде стран; нестабильной была финансовая система, в том числе в западноевропейских странах, несмотря на позитивные процессы, связанные с форсированным созданием Европейской валютной системы (ЕВС) в соответствии с решениями Маастрихтской сессии ЕС (см. гл. 20).
Окончательное преодоление кризисных процессов в мировой капиталистической экономике можно отнести к 1992—1993 гг. В последующие годы все развитые капиталистические страны, кроме Японии, характеризовались динамичным ростом, хотя и в неодинаковой степени. Так, в Западной Европе ни одна из стран не показала такого ровного, стабильного экономического роста, который был характерен для США (можно сказать, беспрецедентного по длительной и устойчивой динамике).
По-видимому, когда анализируются причины длительного периода подъема мировой экономики, последовавшего за кризисом 1990—1992 гг., недостаточно внимания уделяется тем фундаментальным сдвигам, которые произошли не только в структуре (базисе), но и в самих подходах к проблемам экономического роста. Агрессивная пропаганда «исчерпанности» ресурса государства как главного регулятора экономических процессов под давлением идеологов монетарных концепций нанесла, вне всякого сомнения, удар по государству. Но, как отмечалось, идейное наступление на государство происходило обычно в периоды динамичного роста экономики. Как только экономика оказывалась в кризисе, возобновлялись кейнсианские методы ее лечения, т.е. обосновывалась необходимость усиления рычагов государственного вмешательства. Эти два стратегических направления экономической мысли играют в экономической политике США и других крупных западных государств такую же роль, которую выполняют две партии в политической жизни Америки — республиканская и демократическая, попеременно руководя этой самой мощной державой мира. Правительство Рейгана, получив труднейшее экономическое наследство после правления Дж. Картера и недавней вьетнамской войны, решительно встало на путь использования этих проверенных временем средств. Вслед за США и другие страны шаг за шагом возвращались к усилению мер государственного воздействия, сочетающих большую свободу для частного предпринимательства с государственным регулированием, в особенности через усиление косвенных мер воздействия, через финансово-бюджетные инструменты. Подходы в рамках «тэтчеризма», суть которого сводится к «простой чистке» экономики от «отяжелевшего» забюрократизированного государственного сектора экономики, имели локальное (и ограниченное по времени) значение; они исчерпали себя, как и сама концепция «новой консервативной волны», и не оказывали никакого воздействия на США в их экономической политике.
При Рейгане в США произошло новое, неомонетарное развитые кейнсианства, т.е. усиление государственного вмешательства в экономику через диверсификацию традиционных кейнсианских и неолиберальных инструментариев воздействия на спрос и предложение. С того времени уже четверть века происходит формирование своего рода доктрины кейнсианско-монетарного синтеза как широкого направления в экономической политике развитых стран; эта синтетическая доктрина предстает стержневым элементом проводимой политики.
В XXI столетие мировая экономика вступила в сложной, противоречивой обстановке, в условиях неопределенной геополитической обстановки, оказывающей сильнейшее воздействие на страновый, региональный и мировой экономический процесс. Глобальная депрессия, охватившая в 2001 г. все развитые и большинство развивающихся стран, началась со снижения экономической активности в развитых странах, в частности в США (с конца 2000 г.). Впоследствии процесс снижения темпов роста усилился, охватив почти все развитые страны. Спад в мировой экономике оказал серьезное воздействие на краткосрочный рост и долгосрочное развитие развивающихся стран.
Подготовленные ранее прогнозы Экономического и Социального Совета ООН указывали на замедление общемирового экономического роста во второй половине 2000 г., однако темпов, масштабов и глубины спада, который произошел в 2001—2002 гг., не предугадала, как указывалось ранее, ни одна международная организация, включая Всемирный банк и МВФ. Прогнозы ученых—исследователей мировой экономики и международных экономических отношений также не подтвердились. В основном точки зрения разных аналитиков сходились в том, что темпы роста валового мирового продукта (ВМП) снизятся с 4% в 2000 г. до примерно 2,5% в 2001 г. Отметим, что в подготовленном ранее докладе ООН по оценке экономического положения в мире рост ВМП в 2001 г. предусматривался в размере 3,5%.
До спада в мировой экономике в 2001 г. повсюду был широко распространен неуместный оптимизм по поводу характера длительного подъема в США в качестве самой важной движущей силы глобального роста. Это обстоятельство отмечено в докладе ЮНКТАД за 2003 г. В тот период, когда мировая экономика по инерции развивалась на полных оборотах, многие аналитики полагали, что экономика США избежала неумолимого перелома в деловом цикле. Так, в упомянутом докладе подчеркивалось следующее: «Большинство прогнозов продолжения глобального роста имеют в своей основе сказочно идеальный сценарий, в котором экономика Соединенных Штатов будет не слишком «горячей» и не слишком «холодной», обеспечивая возможности для экономического роста в Европе и Японии и поддержку устойчивого подъема в Латинской Америке и Азии. Однако, анализируя такие прогнозы ускорения глобального роста, не следует забывать, что подобные идеальные ситуации встречаются лишь в сказках»2. Это было, однако, всего лишь осторожное предупреждение о том, что все имеет свое начало и свой конец, а длительный этап восходящего развития неумолимо должен завершаться спадом или стагнацией. Более ничего существенного по этому вопросу доклад ЮНКТАД-2003 не содержал.
И действительно, те факторы, которые помогли экономике США вырваться вперед, одновременно с этим усилили хрупкость финансовой системы и глобальные перекосы. В этой связи сохранить наследие 1990-х гг., т.е. устойчивый рост и развитие, оказывалось намного труднее, чем многие ожидали. Однако в 2001—2002 гг. в экономических и политических кругах доминировали иные настроения: «По-прежнему весьма велики надежды на то, что короткий кейнсианский спад в Соединенных Штатах удастся преодолеть с помощью соответствующих кредитно-денежных и финансово-бюджетных мер... Но даже если проводившийся в последние годы последовательный курс в политике сохранится, есть сомнения в том, что традиционная макроэкономическая политика приведет к успеху, если учесть высокий уровень задолженности в частном секторе, переизбыток инвестиций в период технологического бума и неопределенность в отношении курса доллара... Рекордный по продолжительности за последнее время период подъема вынуждает с осторожностью подходить к оценке происходящего ныне замедления темпов роста. Однако в целом множество разнонаправленных факторов указывают на неопределенное будущее»3.
Эта неопределенность не была преодолена в анализе перспектив дальнейшего развития американской экономики. Несмотря на решительные шаги Федеральной резервной системы (ФРС) по повышению процентных ставок, активность в инвестиционной сфере оставалась вплоть до конца 2003 г. слабой, а показатели загрузки производственных мощностей не превышали «средний» уровень, невзирая на снятие с эксплуатации избыточного оборудования. Экономике удавалось избежать более продолжительного периода рецессии благодаря продолжавшемуся росту потребительских расходов, который в 2005 г. замедлился.
На протяжении последних нескольких десятилетий спадам в США неизменно предшествовали всплески инфляции, так как накопившиеся в периоды подъема диспропорции оказывали давление на уровень цен. Однако крупному спаду в США в 2000—2001 гг. не предшествовало существенное повышение цен, этому способствовали следующие факторы: инфляция сдерживалась ростом производительности труда, общим понижением цен на большинство видов сырья (кроме нефти), повышением курса доллара и ростом дефицита торгового баланса.
В то же время некоторые аналитики в первые годы XXI в. считали, что формирование «новой экономики» ослабляет связи между ростом, инфляцией и ответными мерами в области политики, характерные для прежних циклов деловой активности. Это объяснялось во многом тем, что формированию «новой экономики» способствуют динамика корпоративной прибыли, доступ к кредитам и инвестиционные расходы, и именно эти факторы становятся ключевыми, определяющими элементами нового цикла деловой активности. В период подъема, продолжавшегося до первой половины 2000 г., среднегодовые темпы увеличения прибыли корпораций в США выражались двузначной величиной, финансовые ресурсы на цели инвестирования предлагались на выгодных условиях, а доверие деловых кругов было высоким. После нескольких лет активного роста в секторах новых технологий сложилось убеждение, что эта тенденция может продолжаться: число инвесторов и объемы инвестиций в этих секторах начали очень быстро расти.
Соответственно, в основе замедления лежали взаимосвязанные факторы уменьшения прибылей корпораций, ужесточения условий кредитования и сокращения инвестиционных расходов. В результате чрезмерного, или несбалансированного, инвестирования в ведущие секторы добиться ожидаемых прибылей не удалось. Ужесточение кредитно-денежной политики (в результате опасений «перегрева» экономики и предпринимавшихся попыток ограничить рост цен на активы) и резкое падение цен на акции привели к ухудшению условий кредитования. Именно сочетание этих факторов, а не увеличение базовой инфляции привело к подрыву доверия деловых кругов и стало причиной прекращения инвестиционной активности в конце 2000 — начале 2001 г. Экономика США постепенно погружалась в кризис, увлекая за собой большинство других стран.
При этом начальный период развертывания кризиса оказался достаточно сложным, и, очевидно, трудно винить экономистов в том, что они не предсказали этот кризис и не определили временные границы его протекания.
Во-первых, как показывает практика развертывания кризисов (спадов) за последние четверть века, каждый из них имеет свою специфику и иногда сопровождается формированием таких условий, которые даже профессиональный экономист может воспринять как признак оживления.
Во-вторых, американская экономика за длительный период быстрого развития в «эпоху Клинтона» набрала гигантскую мощь, казалось, конца не будет такому ее развитию. Материальное положение людей непрерывно улучшалось, безработица находилась на самом низком уровне за все послевоенные десятилетия (менее 5%) — все это психологически оказывало сильнейшее воздействие даже на скептиков, сковывало объективную экономическую аналитику, заставляя верить, что эра американского процветания будет длиться вечно.
В-третьих, высокая геополитическая нестабильность, связанная с противостоянием американского и иракского руководства, интенсивность палестинско-израильского конфликта на Ближнем Востоке также оказывали сильное воздействие на поведенческие мотивы агентов рынков (которые имеют решающее влияние на экономику в пери оды колебательной конъюнктуры). Все это и обрушило американские и европейские рынки .
В-четвертых, затяжной характер выхода американской экономики из спада, вне сомнения, также связан с драматическими событиями 11 сентября 2001 г., долгими ожиданиями войны с Ираком (после 11 сентября усиливается значение психологического аспекта) — с их неопределенным воздействием на динамику депрессии.
Выходу из кризиса способствовали не только структурные изменения, которые привнес спад, создав внутренние источники для нового роста. Здесь также оказали свое влияние политические факторы, в частности успешное развитие военной стадии операции США в Ираке и начальный период военных действий 2003 г., когда международные прогнозы оказались далекими от реального развития сценария военных действий и общей ситуации в регионе.
Наивно-оптимистические ожидания того, что иракская нефть потечет широкой рекой в основные экономические центры мира и цены на нефть снизятся, способствовали началу нового (искусственного) подъема мировой экономики и в еще большей мере всевозможным прогнозам об уже начавшемся росте в первом квартале 2002 г. Однако надежды на то, что цены на нефть на мировом рынке снизятся, оказались иллюзорными (с периода, когда в Ираке развернулась партизанская война, май—июнь 2003 г.). Тем не менее в обстановке неопределенности ситуации в стратегически важном для мирового развития регионе Ближнего и Среднего Востока к этому времени в среднесрочном плане сложились благоприятные внутренние условия для роста мировой экономики, и прежде всего в американском сегменте.
Очевидно, что преодоление последствий кризиса 2001—2002 гг. было связано не с войной в Ираке и взлетом и колебаниями цен на нефть, а, скорее всего, с фундаментальными сдвигами, происшедшими в структурах мировой экономики, мировых финансах и международной финансово-экономической политике, изменениями в международной торговле. Накопившиеся проблемы в ходе спада мирового делового цикла в своей основе оказались решенными в главных центрах капитализма, произошли перегруппировка финансового капитала, оздоровление основных отраслей материального производства. Вторая половина 2003 г. внесла определенную стабильность в динамику нового цикла мировой деловой активности; в 2004—2005 гг. мировая экономика развивалась достаточно стабильно.
Некоторые особенности развития США
Для США наиболее благоприятным был 2004 г., когда темпы роста ВВП превысили 4%, безработица сократилась с 6% в 2003 г. до 5,5%, а рост потребительских цен оставался на уровне 2,1 %. В 2005 г. рост ВВП снизился до 3,5% при сохранении прежнего уровня двух других макроэкономических показателей (рост цен и уровень безработицы). Американские аналитики объясняют это падение результатом действия урагана Катрина, который действительно нанес самый большой экономический ущерб из всех стихийных бедствий за последние годы. Серьезно пострадали город Нью-Орлеан и его пригороды. Учитывая важность региона (прибрежные воды Мексиканского залива) для производства углеводородной продукции (на остановленные предприятия приходится 13% всего потенциала страны), а также его значение как национального транспортного узла, следует отметить, что эта трагедия серьезно повлияла на снижение ВВП, имевшее место в 2005 г. Возможно, если эти последствия будут устранены достаточно энергично, темпы роста ВВП в 2006 г. дотянут до уровня 2005 г. Другой фактор, позитивно влияющий на динамику американской экономики, — это растущий спрос на жилье — квартиры и отдельные семейные дома. По оценкам специалистов, по крайней мере в 18 штатах, на которые приходится более 40% ВВП США, в настоящее время наблюдается жилищный бум4. Принимая во внимание рост цен на жилье и то обстоятельство, что уровень сбережений американского населения в настоящее время считается одним из самых низких в последние десятилетия, можно сказать, что этот жилищный бум сопряжен с рисками. Но пока что он способствует росту экономики.
Серьезной проблемой для США остается «двойной дефицит» — рост дефицита счета текущих операций (он превысил в 2005 г. 6% ВВП) и внешнеторговый дефицит, что в своей совокупности отражается на росте государственной задолженности и размерах консолидированного бюджетного дефицита. Одной из причин роста государственных расходов, несомненно, выступают военные расходы, запланированные на 2007 г. в размере более 600 млрд долл. (в 10 раз больше китайского военного бюджета и в 20 раз больше российского военного бюджета). Даже экономике США не по силам отвлекать безболезненно такие колоссальные средства, поэтому сокращаются прежде всего социальные расходы: на здравоохранение, образование, программы помощи бедным и престарелым, оказание помощи отсталым странам и т.д. Это излюбленная сфера экспансии правительств в тех случаях, когда они терпят поражение в других областях национальной и между народной политики, именно здесь они находят «резервы».
С учетом колоссальных размеров американской экономики проблема дефицита имеет глобальное значение, порождая неуверенность и стабильности американского доллара. Однако темпы роста ВВП в США остаются самыми высокими в «группе семи» благодаря прежде всего устойчивому росту производительности труда на американских предприятиях.
Экономит стран ЕС
Страны Евросоюза в целом развивались средними темпами — 2,1% в период 2001—2005 гг., хотя дифференциация в росте отдельных стран была значительной. Более высокие темпы роста были свойственны Великобритании (2,8% за четыре года), средние — Франции и Испании (2,4%), низкие — Италии, Греции, странам Бенилюкса (2,2%), ФРГ (1,8%)5.
Таким образом, первые годы нового тысячелетия для развитых стран оказались достаточно сложными, если иметь в виду динамику экономического роста. Здесь возникали довольно серьезные проблемы. Самая мощная европейская экономика — экономика Германии — столкнулась с тем, что для успешного завершения коренных преобразований (политики трансформации), начатых ею в Восточной Германии после воссоединения страны, ей потребовались огромные финансовые и иные ресурсы. Этот факт доказывает, что глубокое реформирование, связанное с изменением политической системы, коренным образом отличается от обычных реформ, проводимых в рамках одной и той же политической системы. Для достижения поставленных задач с учетом кардинальной логики общественных отношений требуются огромные ресурсы, большое умение, много времени, общественное согласие на эти реформы.
Замедление экономического роста во многих странах было ослаблено принятием антициклической политики кейнсианского толка (встроенные стабилизаторы), приводимой в действие автоматически. Однако, во-первых, меры такой политики как бы накладывались на антагонистические им инструменты денежно-кредитного регулирования монетарного характера; во-вторых, не учитывалось то обстоятельство, что страны различаются по степени готовности принимать экспансионистские меры, особенно в условиях затянувшегося медленного роста. Сохраняющаяся вялость указывала на необходимость дополнительного стимулирования, однако это можно было осуществить только при широком (а не частичном) переходе к кейнсианскому регулированию, в то время как экономическая политика в большинстве государств, ориентирующаяся на ортодоксальные либерально-монетарные инструментарии, не была готова перейти к гибкому реагированию на ситуацию.
Непосредственной реакцией на экономический спад 2000—2001 гг. стало существенное сокращение основных процентных ставок в развитых странах. Несмотря на начавшееся в 2002 г. повышение цен на энергоресурсы, а в некоторых странах и на жилье, инфляция не считалась серьезной угрозой в большинстве развитых стран; на протяжении 2002—2005 гг. в них сохранялись низкие процентные ставки. Некоторые центральные банки, в том числе ФРС Соединенных Штатов, провели дальнейшее сокращение процентных ставок в этот период, доведя их до необычно низкого уровня — 1,5% (2003). И лишь с 2004 г. ФРС последовательно приступил к повышению процентной ставки (2,5% в конце 2005 г.). Правило ориентирования на темпы инфляции, соблюдавшееся Европейским центральным банком (ЕЦБ) до начала 2003 г., ограничивало его свободу действий и отсрочило сокращение банком основных процентных ставок до марта 2003 г. В то же время показатель предельных темпов инфляции в размере 2% был принят банком за ориентировочный показатель, что обеспечило ему большую гибкость в проведении своей кредитно-денежной политики. И лишь в конце 2005 г. ставка ЕЦБ была поднята до уровня 2,25%, что считается весьма умеренной ставкой в условиях медленного роста европейской экономики.
Другая ситуация наблюдалась в США, в которых увеличение расходов федерального правительства в сочетании с сокращением уровня налогооблажения в 2002—2005 гг. стало мощным бюджетно-финансовым стимулом, но одновременно вызвало и рост бюджетного дефицита в 2002—2004 гг., он несколько сократился лишь в 2005 г. В Западной Европе бюджетно-финансовая политика в 2002—2005 гг. носила умеренный экспансионистский характер, однако Германия, Италия и Франция испытывали необходимость консолидации своих бюджетных позиций для соблюдения максимального показателя дефицита в размере 3%, закрепленного в Пакте стабильности и роста ЕС.
Экономическое развитие Японии
Экономика Японии в последние годы развивается достаточно динамично, если сравнить с ситуацией предшествовавшего десятилетнего развития в пределах 1% роста ВВП. Ее слабое звено — финансовый сектор.
Отметим, что страна в последнее десятилетие находилась в трудном финансовом положении. При этом любое дополнительное введение ощутимых мер бюджетно-финансового стимулирования повысило бы риск дальнейшего понижения рейтинга задолженности международными учреждениями, что привело бы к подрыву доверия экономических кругов к политике правительства. Поэтому политика правительства была осторожной, и результаты 2004 и 2005 гг. свидетельствуют о новом этапе динамичного развития японской экономики в предстоящий период в среднесрочной перспективе (2007—2009).
Интеграция в мировую экономику Китая и Индии
Длительный период быстрого экономического роста в этих двух странах с наибольшей численностью населения меняет характер динамики мировой экономики в самых разных аспектах.
За последние десятилетия обе страны постепенно, но активно интегрировались в мировую экономику благодаря использованию продуманного сочетания государственного вмешательства и постепенного проведения рыночных реформ и множества других преобразований, но при этом их экономические структуры и выбранные ими пути достижения высоких темпов роста существенно различаются. В основе экономического роста Китая лежит быстрое развитие обрабатывающей промышленности, отличающейся высокой материало- и трудоемкостью, тогда как в Индии экономический рост проявляется главным образом в сфере услуг, особенно в областях, связанных с информационными технологиями и выполнением функций производственных подразделений для иностранных компаний. Китай стал одним из крупнейших импортеров сырья и нефти; в Индии спрос на нефть также растет, хотя и в меньших масштабах. Экспортируя свою продукцию на рынки третьих стран, Китай жестко конкурирует с другими развитыми и особенно развивающимися странами, тогда как успехи Индии в области информационных технологий и предоставления бизнес-услуг на условиях подряда приводят к тому, что специалисты этой страны все чаще вступают в конкуренцию с квалифицированными работниками в развитых странах. Экономические связи Китая с соседними странами носят более прочный характер и, соответственно, потенциально более выгодны для региона, чем связи Индии, основными торговыми партнерами которой являются развитые страны. Вместе с тем быстро растут возможности для усиления в будущем региональной экономической интеграции в Южной Азии и между Южной и Восточной Азией6. Китай и Индия ускоряют движение мировой экономики в направлении изменений традиционной схемы отношений «центры—периферии».
Примечания
1. См.: Коммерсант. 8 июня 2004 г.
2. См.: UNCTAD. Trade and Development Report. 2003. N.Y., Geneva, Washington. P. I.
3. См.: UNCTAD. Trade and Development Report. 2003. P. III.
4. См.: Перспективы развития мировой экономики. МВФ. Вашингтон, 2005. С. 17.
5. См.: United Nations. Economic and Social Council. World Economic and Social Survey, 2003. Geneva, 30 June — 25 July 2003. Ch. 1; Global Economic Prospects. Washington, 2004.
6. См.: World Economic and Social Survey. December 2004. P. 14—15.