- Интернационализация — это объективный и закономерный результат технико-экономической эволюции общества.
- Интернационализация, соответственно, экономически преодолевает национальные границы, способствует международной миграции торговли, услуг, рабочей силы, капиталов, экономически объединяет страны и тем самым устанавливает определенную ступень жономической интеграции.
- Развивается автономный процесс сближения экономических систем государств, вырабатываются общие правила, необходимые для упорядочения движения все растущих объемов факторов производства, — в противном случае экономический мир захлестнет полный хаос.
- Развивается международное и локальное (региональное) сотрудничество. Второе, т.е. локальное (региональное), — первично, поскольку даже самая простая торговая операция, совершающаяся за пределами отечества, совершается прежде всего с ближайшим соседом. Эти моменты в развитии первых интеграционных процессов подчеркивали Б. Баласса и Г. Мюрдаль (на примере развивающихся стран), а также Р. Липсей, Дж. Вайнер, Р. Барр, целый ряд советских и российских ученых-экономистов еще в 70-е гг. XX в.
- Процессы региональной экономической интеграции закладывают базу для континентальной и глобальной интеграции. Им придается (или не придается) более или менее организованный характер через систему двусторонних или многосторонних соглашений и договоров, включая универсальные договоренности (ООН, ВТО).
- Переходя от простых форм сотрудничества (первичных форм интеграции) к более сложным, страны или следуют в общем русле фактической интеграции факторов производства, не особенно пытаясь придать правовой статус этим процессам (частно-корпоративные формы интеграции), или, создавая мощные наднациональные органы власти, сознательно стимулируют процессы интеграционного сближения экономических систем, вплоть до их полного взаимного поглощения и создания единых региональных экономических систем с едиными правилами для субъектов объединенного рынка.
- Следует подчеркнуть, что при всем разнообразии моделей интеграции (Европа, Азия, Африка, арабские страны, Латинская Америка), по сути, все они достаточно однотипны и весьма просты, хотя внешнее оформление многих из них исключительно сложное. Так, механизм Евросоюза очень сложен, но он эффективен; механизм СНГ, пожалуй, еще сложнее, но он не эффективен.
- Не совсем рациональна, на наш взгляд, идея о «многовекторном» процессе интеграции, когда предполагается, что внутри одной интеграционной группы будет действовать другая, или идея о «разных скоростных режимах» групп стран внутри единой интеграционной группы. Это скорее говорит о стремлении приспособиться к процессу медленного угасания первоначальной идеи (иллюстрация — СНГ).
Очевидно, что здесь мы сталкиваемся со случаем методологической путаницы. Наглядный пример многовекторной интеграции — это всемирная, глобальная интеграция, которая развивается в соответствии с действием законов МРТ и интернационализации факторов производства, процессы которых мощно продвигаются новыми волнами информационно-технологической революции. Всемирная интеграция — универсальный процесс, в этом смысле — многовекторный. Другое направление (как отмечалось выше, первичная форма интеграции) — региональная интеграция. Когда соседние страны вступают в одну интеграционную группу независимо от уровня развития некоторых из них, это тем не менее не выступает неким искусственным явлением, поскольку фактор соседства, общих границ имеет качественно важное значение. И в этом случае, возможно, оправданно говорить о много векторном характере интеграционной группы. Сложно предположить существование других случаев для подтверждения этой идеи, если только речь не идет о неких гипотетических конструкциях как наборе вероятностных моделей предполагаемого развития.
•Многие ученые — исследователи теории экономической интеграции еще в 1960—1970-х гг. справедливо уделяли внимание условиям, которые необходимы для интеграции (В.Н. Шенаев, Л.И. Глухарев, В.Е. Рыбалкин и др.). Прежде всего речь шла о примерно равных уровнях экономического развития стран. Но это было справедливо для ранних этапов интеграции ЕЭС (в режиме «шестерки» ведущих западноевропейских стран) и для 12 членов Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ) (во главе с Англией) — группы других западноевропейских стран, которые также были на высоком (и однотипном) уровне технико-экономической зрелости.
В последующие периоды группы стран, уже интегрировавшиеся в устойчивое экономическое сообщество (союз), вовлекают в него страны, находящиеся на качественно низком уровне. Например, Канада и США приняли в НАФТА Мексику; ЕС — страны Восточной Европы, уровень развития которых далеко отстает от «среднего показателя» европейской страны — члена ЕС в составе 15 стран (он приближается, скорее, к мексиканскому уровню).
Такое развитие интеграционной группы невозможно, если преобладает частно-корпоративная модель интеграции. Она становится только тогда реальной, когда доминирует институциональная или межгосударственная ее форма и наднациональные органы власти форсируют процесс «подтягивания» экономически «недозревших» членов к общему уровню интеграционного образования.
Но и подобное развитие не обязательно предполагает «выравнивание» стран с точки зрения задач и интересов интеграционного сообщества. Такая постановка проблемы принципиально противоречит общим тенденциям международного разделения труда. Так, понятие «выравнивание» сыграло плохую роль в интеграционной группе социалистических стран — СЭВ, когда все ресурсы вкладывались в отсталые, архаичные структуры типично развивающихся государств (Монголия, Вьетнам, Куба) с целью решения собственно политико-идеологических задач — «показать преимущества социализма». Объективные тенденции развития МРТ заключаются в том, чтобы использовать преимущества каждой из стран, в том числе естественно-климатического, природного свойства, с позиций наличия природных богатств, условий, благоприятствующих развитию конкретных типов производств, и т.д. В этом смысле само понятие «выравнивание» имеет свои пределы, когда выход за определенный оптимальный уровень пресловутого «выравнивания» превращается в свою противоположность и страна живет в ожидании этого своего «выравнивания» за счет других стран (не отдавая себе отчета в том, что каждая денежная единица «помощи» создается исключительно трудом конкретного работника, а не абстрактной компанией, даже если последняя является транснациональной компанией).
Согласно другому тезису, который часто повторяется, интеграция развивается более успешно, когда страна находится на подъеме. Идея ни о чем не говорит, поскольку очевидно, что «люди живут хорошо, если экономика их страны находится на подъеме». Здесь важен не этот момент, поскольку обеспечить нахождение любой экономики постоянно на подъеме невозможно в силу циклического развития и мировой экономики, и национальной экономики с их естественными спадами и подъемами. Важно другое — пример взвешенной, рациональной экономической политики, когда она содействует энергичному решению возникающих экономических и иных противоречий; важен пример органического, профессионального их преодоления, когда формируются условия для длительного роста и развития, не допуская снижения уровня жизни населения. Только в этом случае формируется интеграционное «ядро» стран, пример которых становится притягательной силой для других стран и их народов, когда они реально видят, что в сообществе достигнуты большие успехи, чем в своей стране, или когда они рассчитывают, что достижений будет больше, если возможности стран будут объединены.
Часто пишут о некоей «политической воле» руководителей стран как о факторе, оказывающем воздействие на интеграцию. Это справедливо, но лишь отчасти. Скорее всего, здесь происходит простая подмена понятий. Так, у лидеров, в отношении которых предполагается отсутствие «политической воли», ее хватило вполне, чтобы занять самое высокое должностное место в своей стране, и с политической волей у них всё в полном порядке. Здесь иная проблема, а именно неподготовленность к использованию огромной власти, случайность выбора; как следствие доминирования серых людей в большой политике, в том числе в международной среде, откровенная боязнь серьезных решений, преобладание чисто бюрократических подходов в процессе их подготовки и принятия.
Множественность концепций интеграции. Изучая большое количество теорий интеграции, следует избегать некоторых преувеличений и ошибочных толкований в этом вопросе или считать основоположниками теорий интеграции Адами Смита и других классиков только на том основании, что они развивали некоторые важные положения теории международного разделения труда. Интенсивное изучение различных концепций интеграции относится к XX в., когда впервые заговорили о проекте «Соединенных Штатов Европы», относительно которого высказался в известной работе В.И. Ленин1.
Специфика, однако, заключалась в том, что практическое строительство трех интеграционных блоков стран на Европейском континенте опережало формирование теорий интеграции. В конце 1940-х гг., когда были уже созданы такие мощные материальные основания объединительного процесса, как Европейское объединение угля и стали (ЕОУС) и Евратом, стали появляться соответствующие теоретические работы. Этот процесс более интенсифицировался в 1950-х гг., когда пыл заключен Римский договор о ЕЭС, подписано Соглашение о Европейской ассоциации свободной торговли (ЕАСТ) под эгидой Великобритании, а Москва форсировала Договор о СЭВ. Западные школы интеграции в своей основе базировались на двух методологических подходах (внутри каждого имелись свои нюансы).
Так, институциональная школа (она же — дирижистская, неокейнсианская, структурная, объединяющая теоретиков неолиберального направления) исходила из необходимости государственного вмешательства в интеграционный процесс и создания наднациональных институтов. Прежде всего это европейская школа, теоретические положения которой развивали государственные деятели (Ж. Моннэ, Р. Шуман), а также экономисты-теоретики из Европы и США (Я. Тинберген, Б. Баласса, Г. Мюрдаль, Р. Купер и др.). Попытки противопоставить частные различия во взглядах отдельных авторов не имеют основания, по сути они как «школа» тождественны и укладываются в рамки этого направления.
Другая, рыночная школа была популярна среди экономистов США и Канады, исходивших из опыта неуклонно идущего интеграционного процесса между США и Канадой при минимуме государственного вмешательства и опиравшихся на объединенный рынок, создаваемый мощной корпоративной экономикой обеих стран при явном доминировании американского сегмента. Эта последняя не могла быть использована в Западной Европе в конце 1940—1950-х гг. из-за слабости корпоративного капитала, существования множества мелких государств и т.д.
Поэтому прагматические идеи интеграции, в процесс которой были бы активно включены авторитет и сила государства, получили абсолютное доминирование. К тому же дополнительным фактором, подталкивающим к энергичным действиям в области форсирования интеграционного процесса, служил СЭВ — этот момент имел исключительно важное значение для той эпохи, что следует учитывать при анализе вопросов, связанных с европейской интеграцией.
Примечания
1. См.: Ленин В.И. О лозунге Соединенных штатов Европы / Полн. собр. соч. Т. 26. с:. 351-355, 356; Т. 49. С. 101, 111-113, 129-130.