Понятие предмета «Международные отношения»
Термин «международные отношения» ввел в научный и практический оборот британский философ и социолог Иеремия Бентам (1748—1832), который трактовал их как отношения между государствами в процессе их общения. С того периода термин был основательно развит юристами-международниками, в частности, в различных правовых документах международного характера, квалифицирующих взаимодействие государств. Как любое общественное понятие, данный термин подвергался трансформации, в большей степени в западной международной научной и учебной литературе, в меньшей — в отечественной. Одна из наиболее полных формулировок этого понятия принадлежит академику Н.Н. Иноземцеву, который рассматривал международные отношения как «совокупность экономических, политических, идеологических, правовых, дипломатических и иных связей и взаимоотношений между государствами и системами государств, между основными классами, основными социальными, экономическими, политическими силами, организациями и общественными движениями, действующими на мировой арене, т.е. между народами в самом широком смысле этого слова»1. Это определение для своего времени, возможно, было достаточно полным. Заметим, что подход, в соответствии с которым в систему международных отношений оказались включены такие сферы, как экономическая, политическая, идеологическая (культурная), правовые, дипломатические и иные связи, является, несомненно, верным, отражая логику развития международных отношений.
Достаточно близким данному определению выступает определение международных отношений, сформулированное ранее известным французским социологом Р. Ароном: «Международные отношения — это отношения между политическими единицами, имея в виду, что данное понятие включает греческие полисы, римскую или египетскую империю, как и европейские монархии, буржуазные республики или народные демократии... Содержанием международных отношений являются по преимуществу отношения между государствами: так, бесспорным примером международных отношений служат межгосударственные договоры»2. По мнению целого ряда исследователей, например Дж. Розенау, главным действующим лицом в мировой политике все в большей мере становится не государство, а конкретные лица, вступающие в отношения друг с другом. По его мнению, кардинальные изменения в сфере международных отношений привели к образованию «международного континуума», символическими субъектами которого выступают турист и террорист3.
Слабость этих определений состоит в том, что в них практически не затрагивается деятельность международных институтов и наднациональных учреждений, которые при всей своей «рыхлости» играют всевозрастающую роль в международной политической и экономической жизни.
МЭО — один из центральных элементов современных международных политических отношений. Как бы ни были многообразны определения современных международных отношений, они включают в себя сферу экономических отношений как один из базовых элементов этих отношений. В современных условиях происходит все большая «экономизация» в целом политических отношений, точно так же, как, собственно, международные экономические отношения подвергаются все большей «политизации». Дипломатия, один из наиболее древних институтов, созданных для регулирования политических отношений между государствами, все в большей степени становится институтом, обеспечивающим экономические интересы государства. На этой базе сформировалась «экономическая дипломатия» как особая сфера международных политических и экономических отношений.
Новая школа — международная политическая экономия, или международная экономика
В 1970-х гг. формируется новое направление — синтез экономической теории и части мировой экономики — международная политическая экономия, или международная экономика. С середины 1960-х — начала 1970-х гг. экономические проблемы США и Западной Европы стали значительно осложняться — снижались темпы роста, непрерывно возрастала безработица, выступления студенчества и интеллектуалов в Америке против войны во Вьетнаме «расшатывали» ее, так же как и мощные антиправительственные выступления в Западной Европе, апогеем которых явились майские (1968) уличные схватки студентов во многих столицах Западной Европы. Резко упала инвестиционная активность крупных фирм в развитых странах, капитализм как экономическая система в значительно мере оказался дискредитированным, неспособным решать новые задачи, в том числе те, которые выдвигались начинающимся этапом новой технологической революции. Была взорвана Бреттон-Вудская валютная система. В августе 1971 г. президент США Р. Никсон подписал декрет о «приостановлении» конвертации доллара в золото в соотношении: 35 американских долларов за тройскую унцию золота. Она оказалась окончательно разрушенной в феврале 1973 г., когда США решили ввести «плавающий» курс доллара.
Правящим кругам развитых стран нужны были новые идеи не только в области экономической политики, но и в сфере международных отношений, в частности ее экономического компонента. В свое время идеи кейнсианства в области международного регулирования через создание эффективных наднациональных учреждений были отвергнуты, но к ним вернулись в новых условиях, хотя и считалось, что кейнсианство не справляется в новых условиях экономического развития мира. Отметим особенность того периода: если в экономической политике развитых стран довлели кейнсианские подходы, то в сфере международных экономических отношений доминировали идеи классической политической экономии, традиции А. Смита и Д. Рикардо. В соответствии с их взглядами, политика жестко отдалялась от экономики. Предполагалось, что последняя по-прежнему будет регулироваться исключительно мировым рынком. Бреттон-Вудская система не особенно поколебала эти подходы вплоть до начала 1970-х гг.
Новая международная политическая экономия исходила из принципиально иных задач-постулатов: во-первых, ликвидировать «разрыв» в деятельности государственного аппарата между собственно традиционной политической деятельностью и выявившейся необходимостью расширения экономической сферы государства как единого целого; во-вторых, обосновать «экономизацию» политической деятельности государства в области международных отношений. Таким образом, речь идет о резком расширении функций государства, и особенно в области международных экономических отношений. При этом новая школа опиралась на некоторые предшествующие традиции. Так, американские исследователи Дж. Фриден, Д. Лайк и Р. Гилпин ссылаются на следующие традиции международной политической экономии: реализм, либерализм и марксизм4.
Реализм — общее направление, сочетающее школы меркантилизма и национализма, с явным доминированием политического фактора над экономическим в международных отношениях; подчеркивает необходимость использования военно-политической силы в конфликтных ситуациях или при отстаивании «гегемонистской позиции». На этой базе сформировался современный неореализм как влиятельная школа международных политических отношений.
Либерализм. Это направление теоретической мысли представляет собой разновидность традиционной классической экономической школы, исходившей из необходимости минимального участия государства в экономической области. Ныне существует в многочисленных концепциях, объединяемых общим понятием «неолиберализм». В настоящее время наибольшую популярность в международных экономических отношениях получило либерально-монетарное направление (школа М. Фридмена), или международный монетаризм, как официальная финансово-экономическая идеология развитых стран, глобальных финансовых и торгово-экономических учреждений (МВФ, Всемирный банк, ВТО) и транснациональных корпораций.
Марксизм. Напомним, что марксизм, во-первых, исходил из примата экономики над политикой; во-вторых, базировался на общем тезисе об определяющем воздействии на все мировое развитие со стороны группы развитых западноевропейских стран и США; в-третьих, придерживался принципа синхронности социально-экономических и политических процессов в мировой системе.
Этот перечень не полный, поскольку авторы не упомянули четвертую традицию — кейнсианство, в настоящее время широко представленное во многих разновидностях неокейнсианства, которое, выступая альтернативой первым двум, сыграло в последние полвека выдающуюся роль в экономической теории и особенно в экономической политике развитых стран. Являясь неким гибридным соединением первой и второй традиций, неокейнсианство отличается от неклассической теории своим агрегатным подходом, ударением на стимулирование создания дохода через совокупные расходы. Соответственно, эта теория методологически и теоретически обосновывает рост экономического вмешательства в экономический процесс, в том числе в области международных отношений. Неокейнсианство исходит из необходимости наднационального экономического регулирования, особенно в условиях, когда формируются интеграционные блоки, а некоторые из международных организаций нуждаются в серьезном расширении своих независимых (наднациональных) функций. Это и ООН, и ВТО, и МВФ и др. Неокейнсианство хотя и не является официальной доктриной, как, к примеру, неолиберализм или международный монетаризм, но в периоды нарастания экономических трудностей капитализма именно эта теория (а также основанная на ней экономическая политика) становится «официальной», выходит на передний план. Она как бы выполняет роль «резервной» теоретико-методологической базы для экономической политики западных держав.
Политические теории, связанные с концепциями международных отношений: неореализм и неолиберализм
Неореализм. Возникновение школы неореализма в науке о международных отношениях, как отмечает проф. П.А. Цыганков5, связано с публикацией книги К. Уолца «Теория международной политики» (1979). Представители этой школы ставили задачу сохранить преимущества классической теории с учетом новых международных условий. При этом такие центральные понятия политического реализма, как «сила», «национальный интерес», «рациональное поведение» и другие, остаются важнейшим средством анализа международных отношений. В то же время неореализм исходит из необходимости выведения политической сферы из других сфер международных отношений (в частности, экономических), что позволяет сосредоточиться на изучении присущих ей особенностей и поиске закономерностей. Однако в условиях необратимого процесса «экономизации» международных (политических) отношений такое «выведение» экономики из политики явно обедняет предмет и объект исследования.
По Уолцу, ведущим принципом международной системы, который не меняется на протяжении тысячелетий, является анархия международных отношений. Поэтому нет оснований полагать, что международная система утратит качество анархичности в будущем. Следовательно, все проекты реформирования международной системы, которые покоятся на либерально-идеалистических представлениях, обречены на неудачу6. Далее, структурные свойства международной системы на практике почти не связаны с деятельностью малых и средних государств, они являются результатом взаимодействия между великими державами. Следовательно, только последним свойственно «естественное состояние» международных отношений. Другие государства находятся как бы в фарватере международной политики, творцами которой выступают великие державы. Эта идея неореалистов основывается на принципе неизменности главенствующей роли государств в международных отношениях. Уолц, например, утверждает, что взаимозависимость стран, когда нивелируется роль отдельных государств, — это лишь плод эмоционального восприятия меняющихся международных условий; она существует лишь на микроуровне, что проявляется, в частности, в усилении позиций ТНК в мировой экономике и не оказывает существенного воздействия на роль государства. Более того, концентрация власти в руках узкого круга великих держав свидетельствует о том, что взаимозависимость скорее уменьшилась. Это хорошо видно на примере Европы: в XVII—XIX вв. она была более взаимозависимой, чем в наше время. Исходные посылки неореализма, основанные на идее сильного государства, несмотря на все слабости (положение о вечности и неизменности «естественного состояния», баланса сил как способа стабилизации международной системы, игнорирование роли малых и средних государств и др.), достаточно популярны во многих крупных государствах мира, являются реальной конкурентной школой неолиберализму в международных отношениях.
Неолиберализм. Несмотря на всю привлекательность идей неоре-лизма для правящих кругов крупных держав, многие его положения выглядят достаточно архаическими. Глобальная межсистемная («холодная») война между двумя политико-экономическими системами осталась в прошлом. Хотя общие политические тенденции складываются таким образом, что борьба с международным терроризмом, возможно, станет полноценным фактором, заменив былую коммунистическую систему, тем не менее в современных условиях требуются иные теоретические подходы к анализу международных политических и экономических отношений. Одним из таких направлений теории международных отношений является неолиберализм, который стал наиболее востребованной политико-экономической школой после распада мирового социализма.
Современный неолиберализм качественно отличается от классического либерализма как одного из течений классической политической и экономической школы прошлых эпох. Сторонники этого течения исходят из следующих постулатов.
Во-первых, государства — это не единственный главный агент на международной политической и экономической сцене. Здесь действуют мощные ТНК, различные неправительственные объединения, профессиональные ассоциации, криминальные и террористические группы. И любой из участников международных отношений может внести в последние существенные изменения, заставить государства предпринимать непредусмотренные действия.
Во-вторых, система международных отношений находится под угрозой утраты рычагов регулирования. Возросшие возможности общения людей после падения мирового коммунизма, состояние стресса, сопровождающее распад государств, войны и вооруженные конфликты, в том числе этнические, перемещения больших масс людей, международная преступность и терроризм, усиливающие нестабильность, бедность, голод и нищета огромной части населения — все это создает базу для «грядущей анархии», отмечает Р. Каплан7. Для решения этих проблем предлагается известная концепция «кооперативной безопасности», т.е. путь укрепления международного сотрудничества.
В-третьих, неолиберализм усиливает традицию рассматривать внутригосударственные отношения как вторичные по сравнению с мировым социумом, с одной стороны, и отдельным индивидом — с другой. Поэтому и глобальному социуму, и отдельному индивиду отдается приоритет при принятии решений в области международных отношений. Соответственно, проблема суверенитета стран как бы «растворяется». На этой базе развивается концепция либеральной демократии и прав человека — основных моральных критериев оценки политики государств, которая должна соответствовать этим критериям.
В-четвертых, неолиберализм, как, впрочем, и неореализм, одной из главных задач, стоящих перед мировым сообществом, считает обеспечение безопасности. При этом его сторонники исходят из того принципиального положения, что безопасность может быть достигнута через всемерное распространение демократии и объединение демократических государств.
Примечания
1. См.: Иноземцев Н.Н. Ленинский курс международной политики КПСС. М., 1978.
2. Aron R. Une Sociologie des relations internationales // Revue fran^aise de sociologie. 1963. Vol. IV. №3.
3. См.: Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2005. С. 23.
4. См.: Gilpin R. The Political Economy of International Relations. Prinstone, 1987.
5. См.: Цыганков П.Л. Теория международных отношений. С. 126.
6. См.: Waltz К. Theory of International Policies. N.Y., 1979. P. 27, 36—38.
7. Kaplan R. The Coming Anarchy // The Atlantic Monthly. 1994. Vol. 273. № 2. Fedruary.